Приезд
Английский японцев я не мог понять с самого начала. Их специфическое произношение не давало мне покоя ни днем ни ночью. Мое довольно таки дурное восприятие международного языка, дававшее относительную свободу в объяснениях, дало осечку, –и теперь самое простое английское слово с трудом говорящих служащих аэропорта и гостиниц, воспринималось мною японским сленгом. После Москвы сентябрьский Токио показался мне супер-жарким летом, совсем как у нас в средней полосе России. Температура в тени выше 30С не давала прохлады, и я поспешно стянув свою осеннюю одежду, упрятал ее в чемодан , меняя на более легкое одеяние.
Солнце Хонсю светило вовсю. Купив билеты, я устроился в тенечке и от безделья начал тренироваться в написании иероглифов из первой попавшейся газеты, чем немало поразил сидевших рядом японцев. Пописав иероглифы, я вдруг внезапно обнаружил, что минутная стрелка описала со сверх естественной скоростью два полных круга и констатировал очевидный факт начинающегося опоздания , но теперь уже на автобус. Схватившись, я помчался к остановке, как вдруг услышал сзади призывный крик женщины, сидевшей до этого подле меня. Подумав, что произвел на нее неотразимое впечатление, я обернулся и стал ее ждать. «Мистер!», крикнула она по английски, и выдала целую речь на местном наречии. В полном изумлении я уставился на нее, как вдруг заметил свой паспорт мелькавший у нее в руке. «Потерял !» - пронеслось у меня в голове. Перед моими глазами пронеслась печальная перспектива японского бомжа без документов , без денег, без рода и племени. «Спасибо» забормотал я на чистейшем русском языке , и получил обратно свой паспорт. « Thank you very much!»- спохватившись, воскликнул я, и стал в ответ кланяться поклонившейся мне даме.» Женщина вручила мне документы и тут же ушла. А я зарысил дальше к автобусу. Автобус уже ждал и, как оказалась стоял на всех парах. После моего внедрения в удобное автобусное кресло, он тут же тронулся и покатил в сторону Токио в загадочное место назначения- Тюкубу.
Автобус катил себе и катил по солнечной дороге. Мимо пробегали рощицы бамбука, через которые и комар не пролетит, редкие пальмочки, рисовые поля, буковые леса, небольшие горы и многочисленные низенькие домики с выгибающимися на конце крышами. После продолжительной езды, наконец то показалась Тюкуба, Я впрочем не понял чем же она отличалась от другой вереницы домов. Выйдя из автобуса я снова удивился , что и здесь меня встречать никто не собирается. Моя афро- попутчица , которой я помогал залезть с вещами и ребенком в автобус, оказалась весьма отзывчивой и после того, как она узнала, что я никого не встретил, посоветовала позвонить по телефону с автобусной станции. «Как, Вы здесь ?»- изумился голос в трубке. «Ну да, здесь и нахожусь около телефона прямо на автобусной остановке»- пожаловался я – « и никого нет». « Одну минуту»,- пробормотал
голос и передо мной мгновенно появился улыбающийся Онума. «А я Вас не узнал ,и хотя и запомнил Ваше лицо по фотографии. Я ветеринарный врач!» Откуда то появился уличный экскалатор, унесший нас в гостиницу, расположенную прямо под боком. «Вы устраиваетесь , а я пойду встречать наших коллег из Кореи. Так что встретимся завтра.» Номер поразил меня аскетической простотой и напичканностью различной техникой, в том числе не обошедшей туалет. Расположившись в номере, я решил пройтись по городу. Выйдя наружу я с удивлением обнаружил, что пешеходов на тротуарах просто нет, как класса , а только попадаются редкие велосипедисты, в упоении крутящие педали своих велосипедов. По дорогам, впрочем, двигались немногочисленные автомашины, но тоже как то по дачному просторно, не спеша и без пробок.
Городской пейзаж как то плавно переходил в коттеджный , а затем так же плавно в сельский, и вдруг взрывался городскими ансамблями с пустынными парками, по которым вовсю передвигались дети. Попадались также стадионы с многочисленными лучниками, стрелявшими из луков по целям. Но на дорогах было все так же пустынно и абсолютно безлюдно.
И так же как в любом Российском городе висели объявления о пропавших собачках. «Видимо и тут они сбегают», подул я – «но непонятно кто их читает ?» .
Вернувшись в гостиницу, так и не рискнув зайти в одно из многочисленных японских кафе, по причине специфичности японской кухни и невозможности объясниться с персоналом , поскольку как и наши русские ,японцы не знали ни слова по английски.
Ну и хрен с ним, подумал я и распечатал в номере бутылку сухого вина , которую привез из далекой теперь России . Включив телевижен, постоянно показывающий толстых сумаистов, замечательно поужинал орешками, и сыром. Особенно согревала меня мысль, что первоначально борьба сумо возникла как обряд перед получением большого урожая. Если наши русские граждане раньше молились перед посевом зерновых, то японцы пошли дальше не только по пути молитв, но и по пути борьбы,- откармливая при этом своих многотонных борцов . Очевидно, их толщина должна была привлечь ну просто огромный урожай!
Лаборатория
Утром , поднявшись удивительно рано от закидавшего комнату южным солнцем лучей, я пробежался по прохладным дорожкам и ровно в девять встретился ресепшене со вчерашним знакомым японцем и двумя кореянками- ветврачами. По улыбавшись, и раскланявшись друг с другом , мы поехали на такси самостоятельно открывающим свои двери. Институт располагался на просторной территории , с корпусами лабораторий и зданий. Мне показалось , что по мановению волшебной палочки я перенесся обратно в свое прошлое в начало 80-х годов, когда работал в Московских НИИ. Также как и у нас тогда по праздничному стояли многочисленные корпуса, между которыми и внутри них деловито сновали сотрудники. В лаборатории ,также где я внезапно почувствовал себя как дома в рядовом нашем НИИ прошлого века, было напичкано масса нужной аппаратуры.
Многочисленные дьюары выстроились вдоль стен в строгий медицинский ряд . «А это наш банк»,- с гордостью воскликнул Онума и словно фокусник выдернул из ближайшего Дьюара металлический ящик со множеством ящичков внутри, натянув предварительно на себя многослойные морозоустойчивые перчатки.
«Чтобы не обжечься,»- уловив мой взгляд, пояснил Онума,- и быстро открыв ящичек продемонстрировал небольшие металлические цилиндры стоявшие там в строгом ряду. Здесь мы храним культуры тканей, полученные от птиц и других живых существ, которые находятся под угрозой вымирания. Все клетки жизнеспособные , из них мы сможем в будущем получить живые организмы, такие же, как и существующие в настоящее время в природе. Я недоверчиво уставился на металлические цилиндры. «Да, да »- воскликнул Онума и потащил нас дальше в следующие помещения лаборатории.
Другое помещение оказалось заставленным многочисленными приборами и суперминиатюрными центрифугами, больше похожими на детские игрушки, чем на привычных нам современных центрифуг. В одном из шкафчиков я обнаружил до боли знакомых мне японских перепелов. «А эти зачем Вам понадобилось?»- спросил я с удивлением. «О , это наши приемные матери!» с этими словами Онума потащил меня дальше и усадил перед микроскопом. «Вот! Гляди!» - сказал он. Мы берем оплодотворенное яйцо нужного вида, с начавшимся развиваться зародышем в возрасте примерно 3 –х дней. Снимаем скорлупу. Затем аккуратно выщелучиваем зародыш и помещаем его уже в нашу среду и инкубируем. «Попробуй сам сделать эту операцию» Я взял скальпель и круговыми движениями аккуратно удалил зародыш. «Точно!» - сказал Онума, -«а теперь перенеси его в стеклянный бокс. Отлично! У тебя хорошо получилось! Да еще с первого раза!. Наша программа» - продолжил Онума- «началась давно, еще в 1979 году, но тогда мы хранили наши ткани в капсулах при температуре около -20С. В 2004 году мы перешли на температуру
-150С с употреблением liquid nitrogen, что конечно улучшило качество хранения образцов. В настоящий момент мы собираем ткани со всех концов Японии от рыб, беспозвоночных, морских млекопитающих и, конечно, рыб. Кроме коллекционного материала и возможности восстанавливать виды, мы получили прекрасную отправную точку для оценки динамики экологических изменений в среде местообитания, методом сравнивания 5-10 летних образцов с образцами ныне живущих организмов. Хорошо известно , что можно клонировать животных из соматических клеток, поэтому мы начали программу в 2002 году – кусочек которой ты сейчас делал своими руками , и собрали уже к 2003 году - образцы тканей, яйцеклеток и спермы от 104 видов , что составило 827 образцов. В эти виды входят такие организмы как леопард ( Felis bengalensis eupilura) японского ибиса ( Nipponia Nippon) филина ( Bubo bubo) ,Белохвостого орлана ( Haliaeetus albicilla albicilla), белоплечего орлана ( Haliaeetus palagicus pelagicus) и многие другие!» За разговорами время пронеслось с молниеносно ,и мы отправились на обеденный перерыв в ближайшее японское кафе вместе с многочисленными сотрудниками института, покидавших здания для своей сиесты.
Японское кафе
«Коннитива»! -восклицали работники японского «общепита» и кланялись, провожая нас в отдельную комнату, где конечно же не было стульев, а стоял лишь низенький столик. Мы уселись вокруг него на полу, предварительно сняв при входе свою обувь. Официант или повар роздал нам меню на чистейшем японском языке и стал ждать нашей реакции. С моей стороны реакции не последовало, так как я тщетно пытался угадать сквозь строй японских иероглифов какие блюда за ними стоят. Ватанабе –сан- наш профессор стал объяснять мне наименования японских блюд на чистейшем английском языке, однако его объяснения ясности мне не прибавили. И только услышав знакомое слово –фиш я энергично закивал головой и ткнул наугад в первое попавшееся блюдо среди списка японских иероглифов. «О!» сказал Ватанабе-сан! У вас хороший вкус! Только очень острое блюдо» «Ничего»- с гордостью ответил я. И не такие блюда едали там, у нас в России!». Удивленно покачав головой- Ватанабе-сан и Онума –сан стали оживленно переговариваться с официантом, который, подтверждая заказ в конце энергично закричал «Хай! На что мои собеседники также энергично отвечали – «Хай!». Затем все повторялось снова и снова. Наконец официант ушел и у нас за столом потекла оживленная беседа об орлах, рыбе, моллюсках, ДНК, причем темы переплетались в такие замысловатые конфигурации, что незаметно с проблем биологии птиц, мы спустились до проблем загрязнений и болезней моллюсков. После расстановки официантом блюд в нужных позициях, я приступил к поеданию своего блюда и обнаружил, что мое блюдо действительно напоминало не рыбу, а угли из костра. Сделав мужественное усилие я продолжал есть национальное блюдо, делая при этом счастливое лицо, хотя внезапно слезы полились из моих глаз, которые я старался утереть незаметно для окружающих. При этом мои японские друзья усиленно делали вид, что ничего не замечают, и только застольная беседа стала еще более оживленной и веселой.
Метро
На следующий день мы тронулись в путь на местные авиалинии на остров Хоккайдо.Сев в Японское метро , которое они называют трейном , мы с дикой скоростью понеслись через Токио и его окрестности по навесным и подземным тоннелям . Мой взгляд автомобилиста сразу определил по мельканию за окном домов, переулков, и рек, что скорость у нас никак не менее 180 км в час. « Ну да» подтвердил Онума-сан, «это так, скорость у нас между 180- 200 км в час». Тем не менее поезд шел на удивление ровно и совершенно не ощущали торможение и ускорение, настолько плавно машинист то сбрасывал то наращивал скорость движения поезда. Говорят, что как-то один поезд сошел с рельсов, из- за превышения скорости на повороте, из за того что машинист опаздывал на одну минуту. Очень пунктуальные эти японцы!
Остров Хоккайдо
И так усевшись на местный разрисованный самолет и прилетев уже ночью на север Японии на остров Хоккайдо мы погрузились в арендованные компьютеризированные джипиэсами машины и помчались сквозь ночь на ветеринарную конференцию в город Обихиро. Компьютер всю дорогу выдавал указушки то «хидари» то «миги», что соответственно означало «налево», «направо». Попривыкнув к японскому языку , даже я стал понимать простые не отягощенные смыслом слова. У самого северного острова Японии Хоккайдо была очень интересная история, оказывается он стал в собственностью Японии совсем недавно только в 1860 годах, когда правительство Мейдзи решило его заселить ( то бишь завоевать) у живших айн. Остров у японцев считался холодным и не приветливым, поэтому они его не любили. После заселения острова японцами- население его быстро выросло до 6 млн человек.
Японцы проникшие на остров Хоккайдо таинственным способом быстро приобрело такую массу местных диалектов , что японцам Хонсю ( Где находится современная столица Токио) приходится до сих пор нанимать толмачей для перевода с японского языка на японский язык. Наверное такое быстрое недопонимание произошло из-за ассимиляции завоевателей японцев с айнами, беглыми японскими людьми и дезертирами японской армии проживавших на момент вторжения доблестных японских армий на Хоккайдо.
Ветеринарная конференция- Wild Animal Medicine
Ветеринарная конференция практически ничем не отличалась от такой же ,как у нас в России, но разница была в языке- везде господствовал японский язык а редкие ветеринары могли даже довольно сносно объясниться на английском языке. Но самое большое различие,
я обнаружил с удивлением, что здесь все присутствующие, такие же как и я ветеринары, чокнулись на болезнях диких, свободно-живущих животных. Этакий своеобразный слет докторов-Айболитов Чуковского,которые сидят под деревьями, а к ним идут лечится и волчица, и лисица, и жучок и паучок….. К сожалению у нас в России сейчас несколько другая ситуация метко обрисованная другим детским писателем Ермаковым - «Айболита давно нет- он назад с десяток лет перебрался в град-столицу, там открыл свою больницу, где теперь хвосты и лапки лечит за большие бабки !» Тут было все: и лечение плавников у дельфинов методом протезирования, и обследование свободно живущих журавлей и выпуск их на волю, лечение и выпуск на волю хищных птиц. Поэтому я со своим докладом об обследовании и лечении популяции белоплечих орланов, проживающих на Сахалине, вызвал большое оживление в кругу моих японских коллег. Конференция проходила как всегда три дня, а в конце состоялся огромный фуршет, где не было разделения на главных и неглавных врачей, как у нас. Столы ломились от обилия японских блюд, обновляющихся
по мере убывания. В углу стояла огромная бочка сухого красного вина с краником, подпитывающим веселое настроение присутствующих. Спичи следовали один за другим. Мой русский коллега Анна Кочерга предусмотрительно, чего не скажешь обо мне, прихватила несколько бутылок русской водки, с которыми фотографировалось и пили содержимое множество японцев, прихватывая и меня для большего антуража. Моя черная борода как нельзя лучше подошла для рекламы нашей русской водки.
Автор Владимир Романов
