Лекция орнитолога, кандидата биологических наук, эксперта СИТЕС, судебного-ветеринарного эксперта, ветеринарного врача, заведующего лабораторией Института экологической экспертизы и биоинформационных технологий, почетного члена Башкирского республиканского орнитологического общества, члена Русского общества сохранения и изучения птиц, члена рабочей группы по хищным птицам Северной Евразии,  члена рабочей группы по куликам, члена бюро Ассоциации Любителей Птиц , члена союза охраны птиц России, основателя госпиталя птиц Зеленый попугай”.  Про  реабилитацию и реинтродукцию диких птиц при помощи реабилитационных Российских центров,  прошла на ЗООШОУ-2017 г., в Ленэкспо.

Лекция В.В. Романова «О реабилитации и реинтродукции диких птиц».  А также о вопросе сотрудничества реабилитационных центров.

О центре по реабилитации и реинтродукции диких птиц «Птицы без границ».

Сейчас у нас будет тема по реабилитационным центрам. И вообще о работе, которая связана со спасением и выпуском диких животных на волю. Есть ли у нас представители реабилитационных центров? Если есть, то желательно бы их услышать. Также хотел к нам подъехать реабилитационный центр «Сирин». Надеюсь, что они подойдут всё-таки. Итак, у нас тема. Я хочу сказать, что мы не единственные. У нас есть реабилитационный центр. Называется он «Птицы без границ». Мы его не переводили в юридическое пространство, или в подчинении какой-либо другой общественной организации. Потому что есть определённые у нас по этому вопросу соображения. Центр является моей частной территорией, соответственно, я сейчас представляю в том числе и реабилитационный центр «Птицы без границ», поскольку это находится на моём частном подворье.

Каждый человек может открыть реабилитационный центр и помогать животным, это прописано в Конституции нашей Родины.

Реабилитационные центры могут иметь разную юридическую основу, начиная с частных и заканчивая ООО. Это могут быть общественные фонды, они уже подчиняются и дают информацию о своей деятельности различным юстициям и так далее. Это дело каждого.

О различных реабилитационных центрах в России.

У нас в России не очень много реабилитационных центров. Вообще самым древнейшим реабилитационным центром является центр, который сейчас находится в Тверской области, это реабилитационный центр «Ромашка». Его основатель – это Алексей Михайлович Мурашов. Я хочу сказать, что он начал свою работу ещё в Московском Зоопарке. Это было примерно в 1975 году. Я могу сказать, что я подключился к реабилитационной работе не без его участия. Я тоже пришёл Московский зоопарк, начал работать с 1979 года и примкнул к его команде, которая занималась спасением и выпуском птиц на волю, которые попали в беду. Следующий я указал как раз наш «Птицы без границ», который находится в Рязанской области. Почему? Потому что у нас там достаточно большое количество земли, около гектара. Я вам сейчас объясню, почему частный. Это выгодно с точки зрения денежного вопроса. Потому что с частной земли нет таких поборов. Вот в чём вопрос. А у нас сейчас такая ситуация в стране, что нужно считать каждую копейку и налоги платить – это достаточно тяжёлое занятие. Особенно когда ты этих птиц исследуешь, лечишь, а затем выпускаешь на волю. Потому что нам приходится кормить их, поить и это за свой счёт. Еще один реабилитационный центр, который организовал «Айфа». Они ориентированы на медведей, это их сфера. Следующий реабилитационный центр  – «Симбирск». Он был основан не без участия Союза охраны птиц России. Основала его Светлана Смирнова. Они ориентируются на крупных хищных птиц, у них очень много орлов. Другой реабилитационный центр – в Екатеринбурге, у него в подчинении общество с ограниченной ответственностью. Соответственно, этот реабилитационный центр занимается крупными соколами, орлами и так далее. Они их разводят, то есть берут птиц, которых им принесли. Из этих инвалидов формируют поголовье и у них идёт план разведения, у них уже есть генерация соответствующая F1 и F2.

F2 – это уже через поколение, имеют право продавать. Они это делают официально без всяких проблем.

Следующий реабилитационный центр «Сирин». Я о нём знаю немного, но могу сказать, что по аналогии с птицами которых приносят нам в Санкт-Петербурге, у них очевидно такой же набор животных и птиц, которых приносит нам. Это ястребиная сова, которую нам не приносят в Москве. Очень много чаек. У нас в Москве приносят разве что озерных чаёк, а тех же самых серебристых чаек в основном нам несут здесь. Вот такая интересная граница. Есть реабилитационный центр в Туле. У них много привозят журавлей. Тоже такая ситуация. Реабилитационный центр в Новосибирске – в основном приносят тот же состав птиц, но там и курганники попадаются. Они недавно начали работать. В Башкирии есть.

Я хотел бы продолжить немножко о Японии. В Японии тоже есть реабилитационные центры, тоже много частных центров, есть центр, которой относится к различным институтам. Я тоже там был и смотрел на эти реабилитационные центры. У всех одни и те же проблемы, но тем не менее там больше Федеральной поддержки. Я могу сказать сразу, что, когда мы выезжали за рубеж, ощутили, что там больше Федеральной поддержки. У нас в этого нет. В основном они ориентируются на белоплечих орлах.

О конфискованных тетеревятниках

Хочу сказать, что у нас была группа конфискантов таможни. Это была группа тетеревятников, которых не увезли за границу на продажу. Они в принципе официально продавались, но у них были проблемы с бумагами. Таможня конфисковала, передала нам. Соответственно, у нас была задача вернуть на волю. Вернуть на волю мы могли только одним путем – через приручение к дикой жизни. А к дикой жизни нам пришлось их тренировать. Это было у нас достаточно успешно.

Если как следует подходить к реабилитационным работам, то мы должны ещё и понимать куда мы выпускаем. Перед каждым выпуском в регионе мы должны изучить биотоп, в который мы выпускаем птиц. Это можно с успехом проводить на воробьиных птицах. Если там есть какая-то напряженная эпидемиологическая обстановка, то воробьиные могут подсказать, как и другие виды птиц. И поскольку мы работаем в широком диапазоне, приходится работать и на Камчатке, и на Сахалине, и на в Амурске. Много мест, перечислять достаточно долго. Поэтому мы достаточно увлекательно работаем.

О реабилитации млекопитающих

Кроме всего прочего, нам приходится заниматься и животными, я имею в виду млекопитающими. Мы работали в Торопецке Новгородской области, у них этот как раз реабилитационный центр, о котором я уже рассказывал. Который занимается тем, что они собирают со всей России медведей малышей, потом их передерживают, выращивают, а затем их выпускают на волю. Меня туда пригласили работать в рамках этой программы. Я занимался ветеринарией медведей, пришлось их лечить и изучать, какие у них есть заболевания. Тут можно сказать, что есть специфика. Например, их прикармливают на овсяных кашах, поменьше дают белка. Для того, чтобы не вырастить из них достаточно агрессивных животных . Какое-то пересечение с вегетарианцами, которые хотят сделать тигров, чтобы у них кармы не было из-за убийства животных, кормить их растительной пищей. Они выпускают этих медведей и они не начинают охотиться за людьми. Таких фактов не было обнаружено. И спокойно адаптируются. Но там есть другая проблема. Есть взрослые медведи, которые пожирают выпущенных подрощенных медвежат тоже. Но это уже борьба за существование, которая в природе происходит.

Об участии госпиталя птиц «Зелёный попугай» в нефтяных катастрофах

Мы участвуем в нефтяных катастрофах, то есть в тех катастрофах, которые происходили на нашей территории. Такие катастрофы были как раз на Черном и Азовском морях. Очень много птиц тогда погибло, там на каждый квадратный метр было по птице. Мы их собирали, отмывали, вывозили, потом выпускали. Был ещё нефтяной разлив в Подмосковье. Дело в том, что федеральные службы, МЧС, они стараются закопать этих птиц, чтобы их никто не видел. С тем, чтобы люди не страдали. Ну вот мы их спасали. И решали проблемы. Нам приходилось делать кроме прямых вещей организационные.

Тогда мы проводили различные исследования. Например, видели, что есть явление при поражении, когда они с себя слизывают эти продукты нефтяные, возникают различные проблемы с желудком, с легкими. Они дышат этими парами. Оказалось, что сильное загрязнение, если птица попала, она жива, она более перспективна для лечения, чем та птица, у которой небольшое количество мазута или нефтяных продуктов на пере, но она долго с ними бегает. Дело в том, что в этом случае идёт длительная контаминация этих отравляющих веществ из этой нефти. Идет очень серьезное поражение и желудка и лёгких. А те птицы, которые попадали незадолго до того, как мы начали отмывать, у них было больше перспектив, потому что у них не было такого длительного, хронического воздействия на внутренние органы. Мы их отмывали, приходилось одевать различные на себя водоотталкивающие халаты. Уток отмывали три раза в день. Утром помыли, просушили, днём опять помыли, просушили. Разные методы использовали, но оказалось самый лучший метод – это препарат Fairy. Он оказался самый оптимальный.

Об отравлении птиц свинцом и гибели птиц от линий электропередач

Также у нас встречались свинцовое отравления. Это связано с тем, что птица проглатывает свинец после охоты. Охотник приходит на охоту, пострелял, убежал. Есть прямое воздействие на птиц, когда их убивают. Есть непрямые, когда они глотают, свинцовая дробь попадает в желудок. Это самое страшное, потому что происходит поражение сердца, печени. Очень много проблем. И они уже погибают. Очень жалко этих птиц, но деваться некуда. Нам приносят птиц, которые были подобраны под линиями электричества. Очень много птиц садятся на эти провода, замыкает и падают. Знаете, мы изучали холмы с популяциями степных орлов. Оказалось, что очень много молодых птиц, потому что взрослые не доживают, они просто погибают. Это большая проблема, идет большой прессинг. Применяются разные птице-защитные устройства. Мы воевали с электро-компаниями, и до сих пор воюем. Подвижки, конечно, идут, но всё серьёзно.

 О том, как важно вовремя диагностировать инфекции у диких птиц

Одной из проблем, связанных с реабилитационными центрами является то, что мы как бы на первом рубеже между инфекциями и людьми. Мы можем тоже быть проводниками от этих инфекций. Хотя на практике – этого не происходит. Но тем не менее, мы должны знать, что могут возникнуть проблемы с вирусами, которые поражают людей и птиц. Нужно отметить, что эти высоко патогенные вирусы гриппа, который поражают людей и птиц, они на самом деле рождены в Азии. Там, где содержание птиц происходит дома, с людьми. Они ходят в своих комнатах, в квартирах, эти птицы живут вместе с ними. Птицы бегают, люди бегают, едят и всё делают вместе. Поэтому возникает такая ситуация, что вирус может мутировать. Вирус свиньи или вирус птицы может мутировать с вирусом гриппа человека, и мы получим новый патогенный вирус, который поражает и человека.

С новыми свойствами, соответственно. Тут интересна ещё такая вещь, на самом деле от этого вируса, который поражает человека и птиц, погибло очень мало людей. Если посмотреть в таком пересечете -180 человек за весь период, а миллиардов людей у нас на Земле много живёт. Поэтому надо опасаться другого вируса у человека – это вирус Б, то есть вирус гриппа он разделяется А, Б и Д. этот вирус Б поражает млекопитающих, в том числе человека, и это вирус, который всем известен. Он уносит намного больше человеческих жизней, чем высоко патогенный вирус А. Который птичий грипп. Потому что он везде.

Кроме как заражение гриппом, мы можем заразиться гельминтами, который передаются через комаров. Те же самые деля филярии, они могут паразитировать не только у птиц, но и у млекопитающих, у собак, у медведей. Полное развитие идет, и соответственно, также он может поселиться и у человека. Этот гельминт будет жить под кожей, передвигаться, может в глаз попасть или еще куда-то. Заразы много. Мы сталкивались с трихомонозом, но трихомоноз птичий не переходит на человека. Это очень радует, у нас свои трихомонады, у них свои. Поэтому это очень птичья проблема. Кроме всем известных вирусов гриппа, есть ещё вирус зайца-беляка, который поражает и зайцев, и птиц на Дальнем Востоке, и те же самые вирусы могут поразить человека. У человека это может произойти в виде энцефалопатии. Которая тоже передается арбовирусным путем, через комаров, мошек. И так далее.

Очень интересная тема связана с бешенством. У нас сейчас лис развелось очень много, потому что, если раньше они охотниками добывались, то сейчас их стало много, потому что шкуры никому не нужны. Соответственно, у нас возросло количество, встречаемость бешенства среди населения.

Почему я об этом рассказываю? Потому что на самом деле реабилитационные центры с этим связаны в своей работе. Нам приносят больных животных, больных млекопитающих, больных птиц и мы об этом должны знать. Также одними из пациентов нашего реабилитационного центра является млекопитающие, в том числе и рыси, нам приходится их оперировать, потому что мы ещё и ветеринарные доктора. Рыси, обычно это животные, которые получили травмы в следствие попадания в капканы. Соответственно, происходят переломы конечностей, и нам приходится интересным способом восстанавливать. У рысей хорошо идёт заживляемость, это в связано с тем, что у диких животных выживает сильнейший. У них очень сильный иммунитет. Достаточно ввести однократно дозу антибиотика и больше ничего не делать. И рыси выздоравливают. Это тоже радует.

Остеосинтез и травматология птиц

Нам приходится заниматься и травматологией птиц. Использовать не очаговый остеосинтез. Есть разные типы остеосинтеза, это интрамедуллярные, экстрамедуллярные. За счет внешней фиксации, не очаговой можно добиться очень интересных результатов при лечении самых различных птиц, в том числе и с искривленными конечностями, можно её собрать. Вопрос такой достаточно тяжелый, я перед отъездом оперировал два раза Жако с переломом голени. Привезли из Санкт-Петербурга, конечность изогнутая, как рахит. Они пришли к нам, попросили, чтобы мы восстановили, чтобы была хорошая, ровная конечность, чтобы он мог нормально ходить. Но у нас была проблема не с тем, чтобы сделать остеосинтез, а проблема наркоза. Потому что он при первой операции норовил на тот свет улететь, потом пришлось сделать повторную операцию, на повторной операции у птицы случилась клиническая смерть. Пришлось его реанимировать, потом он ожил. Это все нервы, потом выходишь с этой птицей, и она как бы из тебя энергию забирает. Итак, например, рахит можно лечить не только методом остеосинтеза, безусловно. Если птичка только растёт, то стандартными дедовскими способами: взять пластырями, ниточками, чем угодно, чтобы рост конечности шёл в нужном направлении.

Вопрос из зала: а насколько это фиксируется по времени?

До того, как он вырастет. Потом, когда уже сформируется, когда птица превратилась в молодую, кости перестали расти и всё уже, нужно снимать. Фиксируй-не фиксируй… Там уже идет метод остеосинтеза, предпочитаем делать не очаговый.

Почему так важно брать анализы и исследовать птиц, попавших в приют

И вот проблемы помощи пострадавшим птицам. Конечно, надо обращать внимание на инфекции. Именно поэтому мы всем птицам, которые к нам приходят, делаем максимальное количество анализов, максимальное количество исследований с тем, чтобы этих птиц вылечить. Потом, после того, как мы их вылечивают, мы знаем, что по всем маркерам они здоровы, можем их выпускать. В противном случае, может произойти такая ситуация, что к нам попадает ослабленная птица. С какой-то инфекцией. И вот эта инфекция, если её не выявить и не вылечить, а птицу обратно выпустить, тогда получается мы занимаемся реинтродукцией высоко патогенных инфекций обратно в природу. То есть мы ухудшаем эпидемиологическую обстановку. Поэтому нужно очень серьезно относиться к вирусологическим, к инфекционным заболеванием.

Почему важно находить общие точки тем, кто занимается реабилитацией диких птиц

И всегда меня удивляла несогласованность сообществ. Я считаю, что всё-таки все природоохранные общества, фонды любой формы, как за рубежом WWF, Айфа, частные фонды, реабилитационные центры должны друг с другом находить точки соприкосновения. Мы находим, потому что к нам обращаются много реабилитационных центров за помощью. Мы никому не отказываем, всегда приезжаем. Я в «Симбирске» работал с реабилитационным центром. Работал в Торопицах с медведями. Работал по рысям, работал с «Ромашкой». Всегда можно найти общие интересы. И то, что не делает один реабилитации реабилитационный центр, может сделать другой. И вот эта взаимная доброжелательность помогает всем. И в конце концов, более интересно жить в согласии, нежели в несогласии. Там, где есть согласие, есть победа. На этом я хочу закончить. Спасибо.